Перво-наперво, мои лит.извраты

КАВАЙ, ХЕНТАЙ И БИАТЛОН

(для тех, кто не читал сие на КЛБ. Писано в соавторстве)

ЧАСТЬ I. Вика, Аксинья и окружение (содержит ранее не публиковавшеееся)

...Соседями Тари Мэлл Бреннил по комнате в клоповнике, носившем гордое имя «Общежития», были три совершенно разных создания. Нет, вот уж кого обделила судьба нормальными соседями, так это Тари. В прошлом году все было намного приличнее: Вика Белоконь жила в другой общаге, Гольвен Иверин сидела в бог весть каком по счету ака-деме, а Алиса, она же Рэй, и вообще еще не поступила. Но сейчас все изменилось.
Гольвен Иверин, по-простому Соня, вечная третьекурсница с горящими глазами, на-крашенным лицом, непропорциональной головой и демоническим видом, училась на лин-гвиста и параллельно занималась чем-то, суть чего Тари не понимала и что именовалось страшным словом «фэндом». Заключалось это в том, что Гольвен (чей псевдоним в пере-воде с эльфийского языка означал «истина») постоянно строчила нечто в устрашающего вида черной тетради. Строчила с гордым видом, периодически воздевая очи горе. А по ночам пыталась что-то втюхать Тари, интимно нашептывая ей на ухо всякие ругательные слова типа «ТангорОдрим», «ТелепОрно», «КархАрот» или «ХерунУмен». И все шло хо-рошо, Бреннил дремала, стараясь не всхрапнуть, но как-то раз на слове «передИл», произ-несенном Гольвен с восхищенным завыванием, Тари заржала в голос, свалилась с кровати, в процессе падения понимая, что а) сон слетел напрочь б) Гольвен она разозлила и в) фэн-дом ей никогда не понять.
Алиса, рыжая первокурсница-эколог, была примечательна ростом под метр двадцать и тем, что никогда не расставалась с мобильником. В связи с чем получила титул Девочки-синхронизированной-с-мобильным-телефоном, а персонально от Тари - прозвище Рэй. То ли она там в аське сидела, то ли из интернета что-то качала – но вся комната ждала дня, когда Алиса ни разу не притронется к мобильному телефону, как государственного празд-ника. Наблюдая за Рэй, Соня радостно объявила как-то, что девочка эта не оставляет свой агрегат, даже когда идет по естественным надобностям.
Вика Белоконь, хломурная бландынка, занимала кровать аккурат напротив Бреннил. Какой черт ее понес в университет – теперь уже неясно. Но большую часть времени Вика красилась. Тари каждый раз начинала размышлять о том, снимает ли она вчерашний ма-кияж перед тем, как нанести сегодняшний. Понятно дело, что разговор об этом не захо-дил. Однако особенно Тари удивила фотография биатлониста Ярошенко, вывалившаяся из ящика с Викиным бельем. Что это биатлонист из нашей сборной, ненаглядный Димочка-лапочка-зайчик-кавай-кавай, а не алкаш дядя Вася из соседнего дома, Тари прознала после двухчасовой лекции Вики, после чего окончательно поняла, что увлечения соседок ей не понять. И ушла к капутеру, где ее ждал Rebuild I.
Итак, уже подходя к комнате, Бреннил заранее знала, что она увидит. Ощущение ее не подвело: Гольвен строчила нечто в тетради, сидя у открытого окна, Вика красилась, Рэй копалась в мобильнике.
- Всем привет! – придавая своему голосу радостное звучание, произнесла Бреннил, кидая сумку на аккуратно заправленную кровать.
Все ответили на приветствие по-разному: Вика возопила «Ой, солнц, приветик!», что, впрочем, так и не оторвало ее от наложения боевой раскраски, Гольвен мрачно изрекла «Айя», подняв руку с намертво зажатой в побелевших пальцах ручкой, а Алиса угукнула, сопроводив это кивком, но не оторвавшись от мобильника даже взглядом. Тари вздохнула и села на подоконник. И тут же чуть не выпала на улицу, потому что снизу кто-то истошно заорал:
- Таааари!!! Можно к тебе зайти???
- Оннен, да чтоб... – Тари сопроводила это выразительным помахиванием в воздухе кулаком и добавила некую фразу на японском, которая, в общем-то, была почерпнута из аниме и означала просто-напросто «давно не виделись» , но звучала раскатисто и руга-тельно. – Предупреждать надо, Оннен. Я бы щас прям тебе на голову выпала. А зайти нельзя. У меня в комнате народ чудовищно занят. – Она скорчила выразительную мину. – Лучше я сейчас спущусь. По лицу вижу, что тебе неймется меня какому-нибудь тесту подвергнуть в извращенной форме.
- Погоди, - перебила Оннен. – Ты Костю видела?
Тари усмехнулась. Для ее комнаты тайная влюбленность психологини Оннен в мест-ного ролевика Костю секретом не была. Костя учился на программиста, учился ни шатко ни валко, большую часть времени махал дрыном на ролевках (суть которых для Бреннил оставалась большей даже тайной, чем фэндом), где был известен под не ахти каким псев-донимом Тулунка, что означало Стойкий. Рожей он также не вышел (по общему мнению комнаты), однако Оннен проявила необыкновенную странность вкусов. Научно обосновав свои чувства, приписав туда фрейдизм, бихевиоризм, учение достославного Юнга и все прочее, Оннен теперь вышла на охоту за Костей. И охотилась так успешно, а выдавала свои чувства за его так упорно, что Костя сам себя испугался и начал прятаться от психо-логини.
- Видела, но мельком инвалида нашего, - ответила Тари.
- А почему инвалида? – встревоженно переспросила Оннен.
- Ну так с рукой забинтованной ходит. С ролевок, видать, вернулся.
- Дался ей этот ушлепок, - раздраженно донеслось со стороны стола, где восседала Гольвен Иверин. О ее вражде с Костей также было всем известно. Гольвен утверждала, что виной всему идеологические разногласия, так как Иверин уже второй год формирует «другой взгляд» на книги некоего Толкина, а Костя-де этого не понимает и понимать не хочет. Впрочем, была и другая точка зрения, согласно которой вражду породили вовсе не разногласия относительно Толкина, а мусорное ведро, вываленное из окна общаги на го-лову мимохожему Косте, причем вываленное, как он почел, самой Гольвен. Ни Гольвен, ни еще кто-либо из общаги в это не верил – попробовал бы кто-нибудь пульнуть мусором в форточку, и он бы немедля узрел воспитательницу во гневе, да в таком гневе, что все эти буйствующие валары с мелькорами ангелами бы показались. Мусор аккуратненько сно-сился в железный бак за углом, причем в любое время года. Но как бы там ни было, а Кос-тя ненавидел Гольвен, при случае обзывал Гальюном и все мечтал добраться до ее черной тетради и спалить. Понятно дело, Иверин не оставалась в долгу. А особенная неприязнь у Кости проявилась по отношению к другу Гольвен, черному менестрелю по имени Гэлгэл. Чем была вызвана эта неприязнь, знала вся комната, а отголоски того скандала слышали еще комнаты три. Ну, а если еще припомнить жвачку, впутанную Косте в волосы...
- А это ты от зависти, от зависти! – завелась Оннен под окном. – Это в тебе феминизм заговорил! И обида на то, что на тебя внимания не обращают! И вообще у тебя «пятерка» завышенная!
- Чтой-то сомневаюсь я, что на тебя Костя внимание особо обращает, - ехидно ответ-ствовала Иверин, даже не поднимаясь из-за стола. – А насчет пятерок завышенных мне не говори. У меня и в школе честная медаль золотая была, и здесь все оценки самолично до-бытые.
Оннен истерически заржала: не Гольвен первая, и не она последняя купилась на поня-тие «пятерки», перепутав название тестовой системы со школьными оценками. Иверин, поняв, что попала в какую-то ловушку, взвилась из-за стола с ручкой наперевес, и дело плохо бы кончилось, кабы воспитательница не заорала громовым голосом:
- А ну кончайте орать! Марш из-под окна, и чтоб я тебя тут больше не видела! Уст-роили базар!
«И то правда», - печально подумала Тари и, прихватив мобильник и кошелек, покину-ла комнату через окно. Она отправлялась бродить по городу: довольно с нее подростко-вых психозов, фэндома, гламура и тестов. На сегодня – довольно.

****

На последней парте сидела Аксинья, и переписывала лекции по ТВМС, которые она регулярно пропускала из-за ролевок. Нет, не тех идиотских ношений с мечами по лесу, которые практиковал ее сосед-идиот Костя, а проигрышей самых захватывающих гонок биатлонного сезона. Это же так здорово! Сама Аксинья в этих ролевках была Кати Виль-хельм и очень этим гордилась. Рядом с девушкой лежала ее любимая пластиковая винтов-ка, с которой она никогда не расставалась. Из-за винтовки-то она и села на последнюю парту, потому что другим ее любимая винтовка мешала.
Эстел, посмотрев на сосредоточенную Аксинью, вздохнула и полезла в сумку.
- Приветик! – раздался сбоку голос Вики. – Надь, с тобой свободно?
- Угу – Эстел постаралась не взвыть и не послать Вику куда подальше. Познакоми-лись они случайно, через Тари. Вика, полностью Виктория Белоконь, училась на втором курсе соц. работы, жила в общаге вместе с Тари и Гольвен и увлекалась биатлоном, но… очень скоро выяснилось, что Вика влюблена, да не в кого-то, а в Дмитрия Ярошенко и ес-тественно сводила любые попытки Эстел поговорить о биатлоне на него, Димасю-масю. Узнав о тайной страсти Вики, Эстел, конечно, взвыла про себя, но решила покориться не-избежному и сдерживаться, чтоб не придушить несчастную блондинку.
- Представляешь, я вчера в интернете на какую-то дуру наткнулась, которая сказала, что у Димы нос картошкой! – объявила Вика, усаживаясь рядом с Эстел. – Бред, да? Ди-мочка буська такой, а она наверняка страшная, как ведьма, и злая такая же
Эстел, благоразумно решившая промолчать о том, что этой дурой была она, кивнула.
- Ой, последний этап скоро… - Вика достала из своей лаковой сумочки блеск для губ и зеркальце и начала подкрашиваться. – Надо будет Димочке удачи пожелать. Я сегодня на «Одноклассниках» к нему зайду! Скажу, что он самый-самый! На «Одноклассниках» на фотках он миленький такой! Не скажешь, что ему 31, да?
И тут, к счастью Эстел, у Вики зазвонил телефон. Мелодией звонка была древняя пе-сенка «Я люблю тебя, Дима». Все считали, что это просто милое дурачество гламурной барышни, но Эстел знала, что все куда запущенней, чем может показаться. Вика, поболтав о том о сем с неведомой Юлей  уже готовилась рассказать Эстел о том, что какая-то девка из «Контакта» сказала вчера, что Дима староват, но тут…
Но тут дверь аудитории открылась и вместо Рац на пороге показался он, Пауль фон Кериллофф, шовинист с плохим знанием русского и внешностью Шрека. Эстел вздохну-ла: что-то будет
- Добруи ден! – сказал он, как обычно коверкая русский язык, - Фрау Рац... как этто по-русски? Ist krank... болеть, ja, она заболеть. Я буду быть... вести у вас Philosophie, ja. Менья зовут Пауль фон Кериллофф.
- Ой, это тот самый Пауль, о котором ты рассказывала? – громким шепотом спросила Вика Эстел
- Тот самый – буркнула Эстел
Вика счастливо улыбнулась и выставили ножки в проход. Пауль, проводивший в это время перекличку, тут же скосил глаза на ножки Вики. Эстел мысленно пожелала Рац скорейшего выздоровления.
- Елизавета БабУшкина! – крикнул фон Кериллофф во всю мощь своих легких, иско-веркав фамилию Лизы.
- Здесь! – Лиза оторвалась от тщательного выцарапывания на парте «I Hate This Fuck-ing World” и посмотрела на Пауля сквозь челку. Сквозь челку он ей не понравился
- Константин…
- Здесь! – Костя помахал забинтованной рукой
- Тари Бреннил!
- Здесь!
Пауль покосился на Тари, но, так и не решив, к какому полу его отнести, счел за луч-шее продолжить перекличку
- Аксинья Хохлаченко! – крикнул Пауль
- Здесь – крикнула Аксинья. Пауль собрался было перейти к следующей фамилии, но что-то отвлекло его. Этим чем-то была винтовка Аксиньи
- Was ist das? – грозно вопросил он
- Дас ист вас! – взвизгнула Аксинья и ринулась прикрывать винтовку всем телом. Она не могла позволить никому притронуться к ее винтовке: а вдруг боек сломают?
- Я не потерпеть оружие на свой пара!  – заявил Кериллофф – Кто вы такая?
- Их бин руссиш партизан! – завопила Аксинья, мобилизуя свое плохое знание немец-кого и хватаясь за родную винтовку.
Кериллофф, не испугавшийся вопля Аксиньи, решительно зашагал наверх, но по пути споткнулся о ножки Вики и с громким криком «Sheiβe!!!!!!» грохнулся на ряд парт где си-дели Тари и Гольвен так, что пузом оказался на черной тетради Гольвен, а головой при-щемил Костины патлы. Так снова проявилось их диалектическое единство.
- Женшчина есть очень странный сушчество, - произнес он, отряхивая ушибленную о тощие ножки Вики коленку. – Сушчество, я сказал, потому что она не есть... как этто по-русски, ein Mensch? Человек. Стало быть, женшчина не может быть партизан...
И он закончил бы свою фразу, но в этот момент с задней парты, где рядом с Эстел пристроилась М.Арт., за плечами у которой было четыре года, как она говорила, «открыт-кен мален унд гитаррэ дрынген», то есть продуктивного изучения немецкого, раздалось тихое, но отчетливое «дойчен зольдатен унд оффицирен, дойчен зольдатен геен шпаци-рен». Галерка начала ржать, особенно над словом «геен», кое-откуда вполне явственно доносилось «Вставай, страна огромная» и «Из многих тысяч батарей за слезы наших ма-терей». И только Тари продолжала мурчать под нос «Zankoku nа tenshi no theze» . Керил-лофф, хотя по-русски понимал слабо, все же осознал, что его вместе с Гете, Шопенгау-эром и Ремарком занесли в нацисты, и оскорбился.
- Я оччень рад, что вы знать наши немецкий песни, но я не есть любитель марши и... как этто по-русски? Kriegslieder... Военный песни. И я не есть нацист, найн, найн. Ich bin ein Lehrer, ja, ja. Я есть учитель. Philosophie, ja... Великий немецкий культура...
И он довел бы рассуждения до логического конца, но вдруг заметил нечто необычное, торчащее из ушей Кости. Нечто, что вполне было бы оправданно, будь он роботом, но что выглядело несколько странно в нем как в человеке. Провод.
- Was ist das? – вопросил он, указуя на провод.
- Кабель питания, - издевательски прошептала Тари, отрываясь от манги.
- Чо? – ответил вопросом на вопрос Костя, доставая из-за пазухи цилиндрическую хрень, очевидно, являвшуюся плеером. 
- Was ist das? – теперь Керилофф и на плеер указывал.
- Контактная капсула, - давясь смехом, откомментировала Тари. – Ну, или входной штепсель .
- Ну, этта, плеер, - отозвался Костя.
- И что же вы там слушать? – переспросил Кериллофф.
- «Раммштайн», майн фюрер! – брякнул ролевик, на что все дружно заржали и свалились под парты.
Пауль фон Кериллофф громовым голосом процитировал нечто из непереводимого немецкого фольклора и ретировался. Общими усилиями пара была сорвана.

****

У САХАРОВА

Костю отпустили сразу, сделав, правда, выговор за слушание плеера. Зато от Аксиньи так легко избавиться не удалось
- Как это оставить винтовку??? – вопила она, размахивая в запале трубкой телефона. – А как ее доверить черт-те кому???
- Это вам не черт-те кто, а доцент кафедры социологии – пробовал Сахаров остано-вить разошедшуюся девицу. Но это было бесполезно
- Вы чемпионат мира по биатлону смотрели???? – возопила Аксинья. Трубка телефона в ее руках описала аккуратный круг. Сахаров, больше специализирующийся на футболе по телеку да под пивко пробормотал что-то, что Аксинья поняла как «Да»
- Вот видите!!! – завопила она. – Видите!!! Вы ведь помните, что случилось с винтов-кой Альбины Ахатовой???
Сахаров выдал что-то среднее между  «Ыыыыыыы», «Мммммм» и «Гхгхгхгхг», что Аксинья снова восприняла как «Да»
- Ну вот и не спрашивайте, почему я с винтовкой не расстаюсь – Аксинья, наконец, положила трубку на место. Трубка и Сахаров вздохнули с облегчением.
- Идите отсюда, девушка, - сказал Сахаров, отирая выступивший пот ведомостью, - и чтобы я вас больше не видел
«Наш человек» подумала Аксинья, выходя из кабинета и поглаживая родную винтов-ку
«Странный народ эти студенты» подумал Сахаров, смотря Аксинье вслед

Оставшийся народ потихоньку расползся кто куда: кто в столовую, кто курить, кто в общагу. М.Арт и Эстел пошли бродить по универу
- Когда у вас семинар? – спросила М.Арт
- Сейчас. Через пару у нас Рембо.
Серж Рембо, он же просто Сергей Викторович, был такой же кафедральной знамени-тостью как и Кериллофф, правда, в своем роде. Пары у него не продолжались дольше ча-са, так как в ответ на всеобщее вытье студентов «Сергей Виктарыч, мы голодные!!!» он всегда отпускал их в столовую. До столовой, правда, доходили далеко не все, но Рембо это уже не интересовало. Но ни это, ни даже совершенно невероятная мимика и жесты были самой примечательной чертой препода. Самое главное в нем было то, что он тайно фанател от группы Doors. Выяснила это, конечно, Эстел. Открытием своим она правда, поделилась с М.Арт, которая сказала только, что ничего другого от Рембо не ожидала.
- Вот и куклы – вдруг тихо сказала М.Арт и, пихнув Эстел под бок, кивком указала в сторону зеркала. У зеркала вертелась Вика и с ней еще две хломурные барышни.
- Авось проскочим – вздохнула Эстел, но тут Вика заметила их
- Надюш, подходи сюда! – радостно завопила она. – Девочки, знакомьтесь, это та са-мая Надя
Девочки, на секунду оторвавшись от зеркала, пропищали что-то в стиле «Мнеочпри-ятнопознакомиться» и снова уткнулись носами в свои отражения. М.Арт., которой знако-миться с такими было, судя по всему, не «очприятно», отвалила в сторону и прикинулась ветошью, мурлыча под нос что-то типа «Nightfall».
А были эти девочки не кем иным, как знаменитым на весь МУД двуединым сущест-вом по имени Юлиоля. Кто из них кто, разобраться было невозможно, поэтому их так и звали – Юлиоля-1 и Юлиоля-2.
- Надь, знакомься, это Оля – Вика пихнула под бок блондинку в хломурном черно-розовом прикиде. Блондинка, однако, от зеркала не оторвалась, зато пробормотала:
- Блин, я на эмо похожа!
- А это Юлиоля-1 – Вика показала на вторую блондинку в таком платье, что М.Арт даже, оторвавшись от «Найтфолла», шепнула Эстел на ухо «У нас в детском садике у де-вочки кукла такая была»
- Очень приятно – кисло сказала Эстел
- Мы сейчас идем в интернет, качать фотки Димасика! – сказала Вика с улыбкой
- И Эмильки! – пискнула Юлиоля-1.
- И Али! – томно вздохнула Юлиоля-2.
М.Арт, не в силах сдержать хохот, схватила Эстел под руку и шепнула «Драпаем»
- Спешу на философию – облегченно сказала Эстел

****

Эстел выскочила на улицу… и тут ее внимание привлекла толпа около скамеек. Не на скамейках, а именно около них. Вкупе со звуками гитары и тенью Сержа Рембо, маячившей там же, впечатление складывалось незабываемое. Что-то происходило… Эстел поспешила туда
На одной из скамеек сидел добрый молодец в черной хламиде, поначалу принятый Эстел за «Артано». Но это был не он. Данный товарищ был повыше, потолще, полохматее и погрустнее. В руках он держал гитару с розовым бантиком и пел, громко и пронзительно.
Рядом с ним, вытаращив и без того большие глаза, сидела эмо-девочка и внимала сему Баяну.
Ты умерла в дождливый день,
И тени плыли по воде,
Я смерть увидел в первый раз,
Ее величие и грязь...
В твоих глазах застыла боль –
Я разделю ее с тобооооооой! – взвился добрый молодец, задирая буйну голову да к поднебесью. –
А в зеркалах качнется призрак – призрак любви!..

По лицу девушки было видно: она нашла еще одного, с кем можно вместе ненавидеть мир и мечтать о скорой и неминучей смертушке.
А добрый молодец, тряся кудрями темными, все бренчал на струнах каленых и все выл и выл:
Я слышу утренний колокол – он славит праздник
И сыплет медью и золотом – ты теперь в царстве вечного сна.
Я слышу утренний колокол – он бесов дразнит,
И звоном небо расколото – на земле я любил лишь тебя...
Возьми мое сердце...

«Слава тебе, Господи», - подумала Эстел, едва парень, как ей показалось, умолк. – «Отмучался, сердешный».
- Гениально!!! – завопил Серж, как только певец умолк, - вы знаете, это произведение своим скрытым эсхатологизмом напоминает The End Doors! Такая же безнадежность и мрачность, помноженная на мрачный фрейдизм, но с одним существенным отличием – надежда остается!!! Да и любовь предстает не мрачной извращенной гримасой, как в «эдиповом пассаже», а светлой, но; к сожалению, не имеющей шансов на продолжение!!! Это похоже на последний и первый куплет The End, особенно, конечно, на последний. It hurts to set you free, but you never follow me!!! И в то время, когда ваша песня дает надежду миру, The End своими последними словами окончательно ее убивает! Одновременно это напоминает и Light My Fire, только без повышенной сексуальности и ожидания плотской близости естественно. Ну и горечи побольше…
Добрый молодец, судя по его лицу, мало что понял из тирады, но осознал главное: его хвалят. В связи с чем встал, едва не уронив гитару, и отвесил Рембо земной поклон. Эмо-деффачка разразилась восхищенными рыданиями. Рыдала бы, наверное, по-эмовски долго и упорно, но тут из дверей показалась пресловутая девушка с вампирским макияжем, огромной черной тетрадью и адским выражением на лице.
- Гэлгэл, пойдем, - она нахально взяла менестреля под белы рученьки и немедля утащила с глаз Эстел долой, периодически подозревающе озираясь.
«Гэл...что? – подумала социолог. – Это как – еще один ребеночек хиппарей? Вот имечко-то... На кого же он учится? Первый раз вижу. Первак? Да не похоже. Может, просто зашел кого проведать. Скажем, вон ту демоническую девушку».
Интересно, что бы изменилось, знай тогда Эстел, что эта демоническая девушка – повернутая фэндомщица Гольвен Иверин, сиречь Соня Феаноровна, а парень по имени Гэлгэл – не кто иной, как настоящий эллерь ахе с ниенновской Арды? Возможно, в странной геометрической фигуре «Гольвен – Гэлгэл – эмо Лиза Бабушкина» появилась бы еще одна сторона, ибо социолог явно не преминула бы познакомиться с настоящим эльфом. Но сейчас парень исчез в неизвестном направлении, оставив Эстел терзаться догадками, почему же Гэл так похож на некоего не то гота, не то металлиста, не то просто немытого любителя длинных черных плащей, кодовая кличка «Артано», и уж не брат ли он ему.

****

Итить… - потрясенно сказал дед, опуская берданку. Эстел мысленно улыбнулась. Да, волшебная формулировка «Мы проводим социологический опрос по заказу администрации города!!!» безотказно действует на всех, от девочек-гопниц, до безумных дедов с берданками наперевес
Путешествие изначально не обещало быть мирным. Все началось с того, что М.Арт чуть было не опоздала на автобус, и даже не по своей вине: просто все три методистки были чрезвычайно заняты а) кофе с пирожными б) французским маникюром в) новым романом Донцовой, чтобы снизойти до просьбы студента ответить, будет ли завтра перенесенная пара Малиновского. Наконец одна царственно обронила, что пару, кажется, перенесли на следующую неделю, но если вам так интересно, спросите завтра у самого преподавателя, ибо кто лучше него самого знает, куда перенесли его пару. М.Арт сказала бы им все, что думает о них на самом деле, но не позволило воспитание, да и на чертов автобус до чертова Юркина уже надо было спешить. Сам трип до Юркина, правда, прошел благополучно: автобус не сломался в пути, да и пассажиры были весьма адекватны. В самой деревне девушкам тоже повезло: первый же встреченный дом носил признаки обжитости, да и на калитке красовался ярко-синий почтовый ящик с именем «А. И. Тихонов»
- Дед, - радостно сказала Эстел и постучалась в калитку
Но дед выскочил не с приветственными воплями, а с криком «Итить!.. Я двадцать лет не кукурузу охранял!», и с берданкой наперевес. М.Арт не завизжала, потому что не умела, но крепко выругалась вполголоса, а Эстел, хоть визжать и умела, решила этому занятию не предаваться. Выставив вперед толстенный опросник Эстел, натренированным подпеванию Питеру Хэммиллу голосом, произнесла «Мы проводим опрос по заказу администрации города Дубна на тему «Отношение пенсионеров к построению особой экономической зоны»!!!». Только после этих слов и размахивания опросником аки белым флагом дед соизволил отложить берданку
- А вы кто такие будете? – спросил дед
- Студенты университета Дубна, - ответила М.Арт
- Социологи – добавила Эстел, но, тут же пожалела об этом, вспомнив, что социологов вечно путают с соц. работниками, особенно деды и бабушки. Однако данный дед отреагировал более чем адекватно
- А что, кто за кого голосует, уже исследовали? – спросил он
- В некотором роде это тоже политическое исследование, - ответила Эстел
- А я вот политикой уже не интересуюсь, - вздохнул дед, - скучно. Этого послушаешь – прав, того послушаешь – прав, а никто ни черта не делает. Вот пенсии например! Не скажу, что у меня маленькая, так ведь если бы сын не помогал, ни на что б ее не хватало! Говорить-то все красиво умеют, а дела? Да никто же ничего не делает! Подавай им ВТО, а о пенсионерах и думать забыли, подачку раз в год швырнут, и все! Ну их на… Я сейчас спорт смотрю, биатлон!
«И днем и ночью мне не обрести покой» – мрачно подумала Эстел, а дед продолжал разглагольствовать
- Президент у них хороший, тезка я его полный, погнал Рожкова-старпера, поставил Маковеева вместо него – тот сразу результаты показывать стал! Хороший парень, однако, неопытный только малость…но будущее за ним, вижу, да за Чудовым и за Антохой Шипулиным! Только бы не испортили их! И девушки у нас хороши, Светка вот… она даже с Нойнер наравне бегает! А Нойнер-то из лыж пришла! Ну и хорошо, Лена девка-то красивая, даже посмотреть на нее приятно! (глаза деда заблестели). Эх, будь я помоложе, да живи я в Германии!
Дед разглагольствовал еще минут десять. Не обошел он вниманием никого: ни Ярошенко, которого зажимали так долго, что ныне он просто не может поверить в свои силы (будь здесь Вика, она бы горячо пожала деду руку), ни Бьорндалена на допинге, ни Круглова…
Наконец дед замолчал, но радость была недолгой
- А тут еще новая мода пошла, - заговорил он, - собираются здесь, значит, девки и парни возраста примерно вашего, лыжи обуют, винтовки пластиковые оденут… и давай носиться, типа в биатлон играть. Тот у них Свендсен, этот Вольф, та Нойнер… Да тьфу на эту Нойнер, такая и в страшном сне не приснится! Ее бы в паранджу, да в Турцию, в одну руку сковородку, в другую ребенка! Но есть у них одна, за Вильхельм бегает… Вот уж Вильхельм как есть: ни кожи ни рожи, и зубы лошадиные. Аксиньей звать. Так эту самую Аксинью однажды черт ко мне в огород принес…
Далее следовала страшная история о том, как Аксинья вытоптала все грядки, порушила ограждения, снесла теплицу, законченная фразой
- Найти б мне эту Аксинью, да заставить ее на огороде поработать! Небось тяжелее своей винтовки ничего в руках не держала! Ничего, я двадцать лет не кукурузу охранял, поймет у меня, что такое фунт лиха! Заговорился я что-то, - спохватился дед, - давайте ваш опрос сюда
Так Эстел и М.Арт узнали, что кроме Кости и его текстолитового меча на Аксинью еще есть дед Александр Иванович Тихонов и его заслуженная берданка

****

...А за неделю до этого Аксинье Хохлаченко снился сон.
Сон, конечно, был про биатлон. Будто бы стоит Аксинья на стадионе в Оберхофе, махает руками, а в руках флажок сборной Германии. Патриотизм, конечно, хорошо, но ведь за сборную Германии бежит ее любимая Кати Вильхельм, за которую Аксинья бегала на ролевках!!! Итак, первый этап пройден, впереди неизвестно откуда взявшаяся сборная Украины… и тут Аксинья замерла: к ней подошел сам Уве Мюссиганг!!!
Шнелле, шнелле! – сказал он, и взяв Аксинью за руку, повел куда-то в сторону раздевалок. Аксинья беспрекословно следовала за ним
Аксинья – заговорил герр Мюссиганг на чистом русском языке – Лена болеет, а ты – единственная, способная заменить ее!
Я – Нойнер??? – во сне Аксинья удивилась так, как ни разу не удивлялась в реальности
Да, именно ты!!!
Тут на Аксинью одели комбинезон, повесили ей на спину винтовку, поставили в стартовый коридор и она побежала так, как не бегала ни на одной ролевке! Вот стрельбище… Первый патрон, второй, третий, четвертый… Все пять  в цель!!! Она снова бежит, бежит… Снова стрельбище, она снова стреляет… Один патрон, еще один, еще, еще… Снова в цель, все пять!!! И она снова бежит, бежит, и вот она уже видит спину самой Кати Вильхельм, и Кати оборачивается и говорит…
-...Ксиня! Ксиня, проснись! – голосом, отнюдь не напоминающем голос Кати Вильхельм, разодрало сон.
- Мам, дай поспать, - протянула Аксинья, натягивая на голову одеяло.
- Вставай, редкостное зрелище, - продолжала мама, оттаскивая одеяло обратно. – Тут горилла ваша бегает.
- Кто-кто?! – весь сон Аксиньи как рукой сняло. Горя желанием узнать, кто же там бегает, девушка, путаясь в ночной сорочке, понеслась в соседнюю комнату, где на балконе уже пристроилась мама.
...Синейшее апрельское небо едва подернулось лукаво-розовым рассветным туманом. Первые лучики солнца медленно, словно нехотя и со сна, барахтались в лужах. Только начинавшая пробуждаться зелень на деревьях слегка шевелилась при малейшем дуновении ветра. Из окна тянуло свежестью. Благодать...
Шлеп. Шлеп, шлеп, шлеп. Ух, фух. Шлеп. Ху, ху...
- Бежит, шпротсмен несчастный, - с непередаваемым выражением произнесла мама. – Драпает, как немец от Москвы.
«Да кто?» - хотела спросить Аксинья, но тут уже и сама увидела.
Озираясь по сторонам, вокруг клумбы во дворе нарезал круги Пауль фон Кериллофф собственной персоной. Нечто серое в кислотно-розовую полосочку, что больше заслуживало названия «панталоны», чем «шорты», «трусы» или «спортивные штаны», ибо доходило «фону» до нижнего края коленной чашечки, реяло за ним, как знамя. Перепуганное этой картиной утреннее солнце забыло про свои обязанности, встало на небосклоне и принялось усердно освещать нажитую непосильным умственным трудом преподавательскую лысину. Уже знакомый читателю звук «шлеп шлеп» издавали босые ноги, которые поборник закаливания высоко и церемонно, как пруссак на смотру, задирал. На лице фон Кериллоффа отражалось чрезвычайное самодовольство. Видимо, он догадывался, что на него из окон смотрят благонамеренные жители, и очень этим гордился. Усиленно работая локтями, сопя на весь двор и периодически орошая лысину водой из бутылочки, сей доблестный муж выглядел так, что, будь рядом Тари, она сослалась бы на какое-нибудь хентайное либо яойное аниме, но Тари рядом не было, она преспокойно спала в общаге после пятичасового корпения над дипломом, и поведение Кериллоффа осталось без комментариев. Если, конечно, не считать крайне уместного и точного замечания мамы, Авдотьи Павловны Хохлаченко: воистину, немец и есть, и от Москвы скоро побежит – с такими-то студентами. Первый его день работы здесь был многим памятен.
Итак, фон Кериллофф вращался вокруг клумбы, посреди которой, прямо на свежевскопанной и свежечемтотамзасеянной земле, стоял его розовый рюкзак в форме плюшевого мишки. И в этот миг с соседнего балкона донеслось преисполненное здорового негодования и нездорового изумления восклицание:
- <непечатно>, ну и ну!!!
Возглас принадлежал соседу Косте, тому самому ролевику. Мгновение назад, надо отметить, он смотрел на портфель Кериллоффа, однако сейчас он вперился в свою соседку Аксинью, которая застыла в позе «вперед-прогнувшись», ибо взирала на экзерсисы Кериллоффа с нескрываемым удивлением. Определить, к кому относился вопль Кости, теперь уже невозможно, но Аксинья, услышав это, моментально вспомнила, что а) она стоит в совершенно нелепой и двусмысленной позе, б) стоит на виду у соседа почти что дезабилье, в) сосед этот мужеского пола и к тому же учится с ней в одном вузе. В итоге Хохлаченко подпрыгнула с нечленораздельным воплем, одновременно пытаясь натянуть проклятую сорочку пониже, сорочка натянулась, образуя глубокое декольте, и теперь нечленораздельный звук издал уже Костя, который, собственно, ничего плохого и не хотел. Впрочем, в таких ситуациях все так и бывает: никто не хочет ничего плохого, но получается двусмысленно и неприятно. Аксиньина мама так и застыла, вытаращившись на соседа, который, позабыв про Кериллоффа, взирал на их балкон. В наступившей тишине, прерываемой лишь сопением бегуна под окнами, Костя снова, не зная, видимо, как еще выразить свое почтение богатому внутреннему миру Аксиньи, тихо и явственно непечатно изъяснился.
- Извращенец деревянный!!! – заорала Хохлаченко и пулей вылетела в комнату. Следом, метнув гневный взгляд на Костю, вылетела ее мама.
- Авдотья Павловна, простите, пожалуйста! – только и успел проорать ей вслед Тулунка. А про себя подумал: «Извращенец деревянный? Это что она имела в виду - Буратину, что ли, из того анекдота про гвоздик? Да вряд ли, девушка она приличная...»
А Аксинья имела в виду совсем другое: полностью фраза звучала примерно как «извращенец с деревянным мечом», поскольку ролевок в костином понимании она не признавала, - но второпях девушка сократила фразу чудовищно и получилось...что получилось.
А мгновение спустя из соседних квартир одновременно донеслись вопли:
Из аксиньиной, голосом Аксиньи: Я говорила сто раз, что не хочу одевать эту порнушную сорочку!!!
Из костиной, голосом костиного папаши: Я говорил сто раз, что нечего выходить по утрам на балкон!
А снизу, со двора, зычно разнесся голос дворничихи:
- Я, понимаешь, тут вскапываю, травками-цветочками засеваю, а всякие дураки бесстыжие на клумбу баулы свои ставят!! А ну взял и убрал! И чтобы я тебя тут больше не видела! Тут, между прочим, дети гуляют по утрам, а ты тут с голым задом бегаешь!!
И хотя Кериллофф бегал отнюдь не с голым задом, дворничиха была непреклонна. Сил на то, чтобы бегать от нее вокруг клумбы, у него не осталось, и уже на втором круге лучше подготовленный препод был догнан более свежей дворничихой и нещадно отхлестан веником. После чего его выпроводили со двора, предварительно всучив розовый портфель и искренне пожелав провалиться в тартарары.
«Этта женшчина ничего не понимать в спорт, - мрачно думал преп, стоя за углом. – Настоящий ариец должен быть сильным и тренированным! Опять же, я подавать хороший пример своим ученики, которые здесь живут».
Знал бы он, какой пример подает своим ученикам...

****

Вика Белоконь лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и рыдала навзрыд. Рядом с ней маячила Алиса, в кои-то веки оставившая телефон в покое. Гольвен сидела за письменным столом, делая вид, что поглощена фанфиком, и одновременно жевала жвачку. Тари пытался смотреть аниме, однако под нос мурлыкал подхваченную у Эстел песню про убийцу, живущего на дне морском, что могло значить только одно: инженера довели
- Вик, а Вик, - пискнула, наконец, Алиса, - может, водички хочешь?
- Ага, и мышьячку туда добавить не забудь, - съехидничала Гольвен, - чтоб уж не мучалась больше
- Сонь, ну ты уж совсем того, - Алиса даже пальцем у виска повертела, - не видишь, горе у человека!
- Да у нее это горе… - Гольвен собралась было разразиться тирадой на тему того, что Вика не знает, что такое настоящее горе и что страдания ее не значат ничего по сравнению со страданиями тех, чьи идеалы оказываются фальшивыми, а вера – растоптанной… но тут комок жвачки из ее рта упал на страницу фанфика, и Гольвен, по традиции матерясь, как грузчик, принялась отдирать жвачку от страницы
- Вик, а Вик, - снова начала Алиса, - может, тебе чайку ромашкового приготовить? Вкусно и успокаивает!
Вика ничего не ответила. Рыдания не прекращались. «Когда же она успокоится? И успокоится ли вообще? – подумал Тари, - непонятное существо эта Вика. Вроде не дура, вроде на гитаре играет, вроде репертуар неплохой… для такой, как она, но эта любовь…»
- Вик, успокойся, - сама чуть не плача сказала Алиса, - давай ты валерьяночки выпьешь, ляжешь спать…
- А во сне тебе приснится это еще раз, – не сдержалась Гольвен, - приятных снов, девочка
Вика взвыла так, что Гольвен подскочила на стуле, Алиса вздрогнула, а Тари, наконец, оторвался от компьютера
- Да что у вас там происходит? – сказал он
- Да какая тебе разница, - фыркнула Гольвен, - все нормально. Поплачет – поменьше в туалет сходит. Я лично спать
- А ты под такой саундтрек уснуть сможешь?
- Давай вырубим ее хуком справа, – язвительно предложила Гольвен, - это все равно последний шанс, а? Кто у нас боксом занимался?
«Тебя бы я вырубил, и не хуком справа, а битой по буйной головушке» – подумал Тари, но вслух сказал
- Ага. Я боксом занималась. А помимо этого – легкой атлетикой. Поэтому сперва быстро догоняю, а потом о-очень больно бью. Давай свое снотворное
- А как ты его в нее впихнешь? Не видишь что ли, в какой она истерике?
- Давайте я, – неожиданно вмешалась Алиса, - давайте свое снотворное
- Да тебе не хватит сил чтоб комара прихлопнуть, - снова не удержалась Гольвен
- Смотри и учись, - Алиса показала в ответ язык, села на кровать к Вике и заговорила, - Вик, не плачь. Такое бывает с каждым, даже Бьорндален не без греха. А Дима… Эта стойка… скорее психологические проблемы, фиксация кажется. Ты у Оннен спроси, она все объяснит с примерами даже. А второе место в тотале он сохранит – Свендсен распыляется, в воскресенье он на старт скорее всего не выйдет. Тогда… Будем считать. Но шансов на второе место у Димы больше. У него же вычитаться ничего не будет – две гонки вне очковой зоны, одну пропускает. А глобус ему и так не светил. Смотри сама… - и Алиса стала объяснять что-то, что понял бы любой любитель биатлона, но никак не понимали Тари с Гольвен
Вика потихоньку прекратила реветь и лишь всхлипывала время от времени. Спустя некоторое время она встала и пошла в ванную. Тари и Гольвен посмотрели на Алису примерно так же, как пролетарии на Ленина
- Откуда ты все это знаешь? – не удержалась Гольвен от вопроса
- А сегодня в аське все только это и обсуждали – простодушно сказала Алиса и пошла к своему телефону.

****
(про Аксинью тут мало, зато про взаимоотношения Гольвен и ролевика выше крыши ))))
Костя мрачно взирал на себя в зеркало. Ну и как он в таком виде явится сегодня на ролевку? Не бывает эльфов с прической а ля группа Битлз времен Love me do, а у него на голове отныне вместо приличных длинных, ниже лопаток, волос, эта гламурная порнография. Дернул его черт помчаться к сестре в салон, едва он понял, что какая-то паскуда (впрочем, имя этой паскуды он мог назвать немедленно) впутала ему в волосы жвачку. Думал, Катька поможет, вычешет жвачку чертову, ну или растворит каким-нибудь кремом, а она тут же за ножницы схватилась, он даже не сказал ничего толком. Увидев себя впервые в новом облике Костя едва не взвыл, но Катька все же смогла найти слова, чтобы добить его окончательно «А тебе идет, - сказала она, - но вот челочку я бы отрастила подлиннее». Пробормотав, что он не чертово эмо, Костя пошел домой и заперся в комнате. Ролевки не было. Сначала это его обрадовало, но когда выяснилось, что на ужин придет бабушка, Костя пожалел, что немедленно не сбежал на Северный, а может и Южный полюс, ибо бабушка, увидев короткие Костины волосы, не посочувствовала горю конечно, а принялась расхваливать его, такого умницу и красавца за то, что «выбил дурь из головы». И вот, последнее испытание – универ. «Может, кепку одеть?» думал он. Но кепок у него в гардеробе не водилось. Надеяться на то, что не заметят, тоже не приходилось, ибо Костя почти всегда ходил с распущенными волосами и никогда до вчерашнего дня не носил челки. «Ну что за жизнь!» – взвыл он про себя и, наконец, вышел из квартиры.
На этом, естественно, злоключения Кости не закончились. Только он вышел из подъезда, как его чуть не сшибла с ног полубезумная Хохлаченко, как всегда несущаяся неизвестно куда и неизвестно зачем, ибо в универ она не опаздывала. «Щас опять орать будет» подумал Костя, но, как ни странно, обрадовался этому – будет на кого наорать в ответ и этим слегка поднять себе настроение. Но произошло неожиданное – Аксинья не останавливаясь проорала «Извини пжалста!!!» и помчалась дальше.
- Чо??? – спросил Костя в пространство, но так громко, что Аксинья услышала это, остановилась и обернулась
- Извини, не хотела тебя задеть – вполне миролюбиво ответила она, - все, доволен?
- Да, – ошарашенно ответил Костя
- Ну привыкай, я так каждый день почти бегаю – гордо ответила девица, - типа дополнительной тренировки. Не хотела никого сшибить… То есть хотела, но не тебя
- А кого? – Костя не понимал, что случилось с разнесчастной девицей. Обычно как только она видит его, начинаются вопли типа «Извращенец деревянный!!!», а сейчас вполне мило с ним беседует. Головой что ли ударилась?
Знал бы Костя, что ждет его через пару секунд…
- А, идиота одного, Костей звать, - ответила Аксинья, - знаешь может? В этом подъезде живет. Еще и на ролевки бегает и…
- А я по твоему кто?????????????? – не выдержал Костя. – Сегодня же не первое апреля! Харэ стебаться!!! Тебе что, на твоей ролевке идиотской пулька в башку попала, или тобой вместо пули в мишень стреляли, вот голову-то и повредила?
Тут уже удивилась Аксинья. Парень говорил абсолютно так, как Тулунка, тудыть-его-растудыть, но внешне его не напоминал ничуть: у Кости всегда были длинные немытые и растрепанные волосы плюс до ужаса веселая рожа, у этого же парня волосы были чистые и аккуратно подстриженные, да и физиономию веселой язык назвать не поворачивался. К своему стыду Аксинья поняла, что хоть и знает Костю с седьмого класса, но даже не помнит цвета его глаз. Хотя есть еще одна особая примета (Аксинья скосила глаза на руки парня. Бинты были на месте)
- А что с тобой? – не удержалась от вопроса Аксинья
- Ничего!!! – рявкнул Костя, - все прекрасно!!!
- А, - протянула Аксинья и помчалась дальше, время от времени оглядываясь на странного парня
Костя медленно пошагал к остановке, думая о том, как же он явится в универ, и как же его узнают на ролевке? Мысли были не из приятных. Решимость отомстить Гольвен крепла в его сердце.
Однако мести не дано было свершиться. В универе Гольвенихи не оказалось, ибо она уехала на свадьбу брата. Впрочем, и об этом Тулунка узнал на следующий день от знакомых. Потому что этот учебный день он банально прогулял. Не нашел в себе смелости попасться на глаза препам (реакция предполагалась такая же, как у бабушки) и друзьям (реакция предполагалась как у Аксиньи).
Зато нашел смелость, скрепя сердце и скрипя зубами, попилить в ближайшую парикмахерскую. «На фиг, на фиг, - думал он. – Хватит с меня блатных стрижек у сестры. Дай ей волю, она бы меня помелировала. Или в блондина перекрасила. Ох...в блондина?!!!» - тут Костя скривил такую рожу, что какой-то сердобольный старичок спросил «Мальчик, тебе нехорошо? Может, скорую вызвать?», а пара гопников по соседству громким шепотом вымолвила «Во норика ломает!»
Наконец Костя добрался до парикмахерской. Но на этом его злоключения не закончились. Когда он сел в кресло и быстро-быстро проговорил, что ему надо постричься как можно короче, желательно под ежика, парикмахерша, постная тетя лет пятидесяти, начала истошно верещать, что у него еще совсем свежая стрижка, что ему жутко идет, а потом начала крутить кресло налево и направо, стараясь показать всем, как хорошо мальчику с этой стрижкой. Все, естественно, соглашались, что Костя с этим «горшком» на голове чудо как хорош, а одна девочка, вдохновенно хлопая глазами, даже воскликнула:
- Кааакой кааааваааай!!!
В итоге Костя сбежал, так и не подстригшись нормально.
Теперь перед ним стояла важнейшая сверхзадача – отыскать Соню Феаноровну и вломить ей по первое число. За все. За жвачку, из-за которой он вынужден был постричься. И не просто постричься, а побежать, полететь, пока жвачка не застыла, в ближайшую парикмахерскую, в которой сестрица обкорнала его черт-те как. За фэндом. За издевательства над Профессором. За все, одним словом.
И светлая печаль на дивном лице Тулунки сменилась валинорским пламенем гнева. Он поднял забинтованную руку и погрозил кому-то в вышине.
Гопники на скамейке снова переглянулись, и один из них изрек с видом знатока:
- Во, уже ширнулся.

...На следующий же день Константин, будучи раз десять перепутан неизвестно с кем самыми близкими людьми, заявился в универ с банкой ПВА. Он вышел на охоту за Гольвен Иверин. Похоже, вместе с волосами ему обстригли и самообладание, и последние остатки здравого смысла. Он не видел и не слышал никого и ничего. Он ждал. Ждал у дверей второго корпуса чуть ли не с восьми утра. Ждал, притаившись под крыльцом возле расстегнутого портфеля, из которого торчала большая белая банка.
Наконец Иверин появилась. И – какое счастье! – одна. Ни истеричной Вики, ни доброй Алисы, при которой устраивать побоище не хотелось, ни крайне подозрительной Тари Мэлл Бреннил, которая, по слухам, вообще раньше занималась спортом и от которой можно было получить по мордам. Иверин шла одна. Весьма самонадеянно с ее стороны.
Костя аж затрясся в предвкушении. Вот сейчас, сейчас...за все отомстит. За мусор, выброшенный на него из окна, за жвачку, за Гэлгэла, за все. И с яростным воплем он выскочил из-за крыльца, воздев банку над головой и собираясь обрушить ее на голову фэндомщицы.
И это совершилось бы – Гольвен, увидев, что ей грозит, уже взвыла, из-за угла показалась Тари со своими присными и с похвальной скоростью, размахивая дипломатом, понеслась к безумной парочке, вопя нечто нечленораздельное, - но в этот момент на крыльцо выскочила гардеробщица и истошно завопила, обращаясь к Косте:
- Опять курить на крыльце надумали?! А ну все отсюда вон!!! Кому сказала?!
И хотя Костя курить не собирался, а Гольвен уже давно пыталась бросить, в связи с чем и жевала жвачку тоннами, вздрогнули оба. С той только разницей, что у Сони в руках ничего опасного не было, а вот у Кости была полная банка ПВА, которая от встряски опрокинулась на то, что было под ней.
Сиречь прямо на свежеобстриженную башку Кости.
Константин стоял, вперившись в пространство, и клей густыми потоками стекал по нему. В руках дрожала почти пустая банка. Гольвен, согнувшись в три погибели, тихо ржа, проскакала мимо, мысленно поблагодарив гардеробщицу.
Тари подошла уже вполне чинно и мрачно посмотрела на ролевика.
- Как говорится, не рой другому яму, - голосом римской прорицательницы изрекла она. И вполголоса добавила: - Придурок.
И мальчик остался один-одинешенек у крыльца. Ему грозила уже вторая за неделю стрижка.

- Стригите! – рявкнул ролевик, отворачиваясь обратно к зеркалу.
- Как хотите, - проворчала парикмахерша, берясь за ножницы. – Это как же вы умудрились в клей головой попасть? Тут ножницами и не возьмешь... Потом машинкой придется... Склеилось же все!
...Через час ворчания, ругани и стенаний Тулунка был обстрижен как газон перед мэрией. Грустно посмотрев на склеенные патлы, валяющиеся на полу, и сунув парикмахерше в руку мятую денежку, парень выполз на улицу. С явным удовольствием отметил, что голове стало намного легче, но тут же с яростью отогнал от себя эту мысль: как он может радоваться тому, что его легендарные локоны потеряны как минимум на полтора года? Кошмар, сущий кошмар! Как ему теперь на ролевке за эльфа выступать? В парике, что ли? Или орка играть? Нет уж... И перед ребятами показаться стыдно. Перед родителями, правда, тоже. А сестра так и вовсе истерику закатит. Ну и хрен бы с ней, главное, больше он не похож на Пола Маккартни.

****

Игорю Полянскому катастрофически не везло с девушками. То есть все его знакомые считали, что везет ему необыкновенно. За ним бегали все девчонки на курсе. А кроме того, у него были две шикарные блондинки – та самая Юлиоля.
Впрочем, Игорь терзался от этого несказанно. Ибо различить их он никак не мог. А началось все мило: на какой-то дискотеке он познакомился с Юлиолей-1, какое-то время прогулял с ней, затем пересекся с Юлиолей-2. Не различал он их уже тогда, поэтому можно представить, каково ему было обнаруживать, что его любимая Юля знать его не хочет! Впрочем, потом «Юля», каковой являлась Оля, приняла условия игры и начала сама весьма активно кадрить Полянского. Но однажды все вскрылось. И две половинки Юлиоли рассорились вдрызг.
- Это мой парень!!! – вопила Юлиоля-1, отчаянно дергая подругу за крашеные волосы.
- Это мой парень!!! – надрывалась Юлиоля-2, пытаясь пнуть двойника в коленку.
Внезапно Юлиоля подняла сама на себя две пары своих же глаз и изрекла зычно:
- Это мой парень!!!
И отправилась к Игорю.
А Игорь был с похмелья. Он терзался. Ему было невыносимо плохо. И когда он услышал, как стучат две пары одинаковых каблуков, а потом узрел чудище с двумя головами, четырьмя ногами, огромной задницей и телом поперек себя шире, он рухнул в забытье.
Очнулся он от неприятного ощущения того, что он то ли летит на реактивном самолете, то ли лежит под репродуктором ГО, из которого несется сигнал воздушной тревоги. Открыв глаза, он увидел и справа, и слева одинаковые лица Юлиоли-1 и Юлиоли-2, которые трясли, щипали, тормошили его и при этом визжали непереносимо.
- Так вас две... – вяло изрек он. И разум его просветлел и понял всю выгоду положения. Какая разница, Юля перед им или Оля? Тем более что они все равно не возражали, чтобы он встречался с ними обеими...
А разница была. Ни на что Юлиоля так не обижалась, как на перепутывание ее половинок.
- Ну как непонятно – мы же абсолютно разные! – верещала она.
К слову сказать, Юлиоля-1 и Юлиоля-2 не были сестрами, а вторая была старше первой на целый год, но этого никто не знал. Что же касается различий в одежде, то они были уловимы лишь для глаза профессионального стилиста. В остальном Юлиоля-1 и Юлиоля-2 были совершенно одинаковыми.
Игорь, перенеся три-четыре истерики по поводу того, что Юля – не Оля, а Оля – не Юля и вообще нечего их путать, решил их как-то различать. Раз у них самих особых примет нет, надо их создать. Он купил им разные серьги в разных магазинах, но девочки по заведенной традиции начали ими меняться, и Полянский опять оказался в замешательстве. Тогда он купил им по футболке, на одной из которых было написано «Оля», а на другой – «Юля». Но девочки исхитрялись меняться и футболками тоже, потому что не всегда видели палочку у буквы «ю» и потому, что одна была красивого зелененького цвета, а вторая – красивенького розовенького. И на Игоря опять обрушивались скандалы по поводу того, что надо уже научиться различать девушек.
И он не выдержал. Он расстался с Юлиолей. Расстался по банальным причинам: она довела его до нервного срыва своим образом жизни. Походы в «Патриот» и бухачи на чужих квартирах чудесным образом сочетались с диетическими йогуртами и фитнесом. Стоило Игорю появиться возле универовской столовки, как Юлиоля в обеих своих лицах немедля висла на нем и возвещала, что такой едой он точно погубит свой желудок, и вообще, надо питаться пророщенной пшеницей и урюком. В результате Полянскому приходилось на парах проситься выйти и по-тихому жрать в буфете.
А сколько было у нее косметики! В любое время, будь то в переполненном автобусе, во время любовных утех или посреди занятий фитнесом, Юлиоля могла достать косметичку размером с небольшой чемодан и начать прихорашиваться. Конечно, папаша предупреждал Игоря, что минимальное количество косметики, нужное женщине, равно трем тоннам, не считая кремов и тоников, но...количество косметики у Юлиоли превышало все мыслимые пределы! Будучи однажды приглашен к ним в общагу, он в ужасе узрел, что вся комната заставлена банками, тюбиками, пакетиками... После полуторачасовой лекции о том, что «вот это надо наносить утром под глаза, а вот этим протирать лицо на ночь, а вот это специальный лифтинг для шеи, а вот это...», Игорь попросту сбежал. Юлиоля-2 после той весьма двусмысленной ситуации с Тари Стардастовной быстренько нашла себе ухажера из фитнес-клуба, с которым можно было вдоволь обсуждать полезные свойства диетического йогурта.
А Игорю, как и всем мужчинам, хотелось домашнего тепла. Ему резко надоели мимолетные связи по типу «все было прекрасно, пока, я перезвоню». Девушки висли на нем, как народ на поручнях кимровоза, то есть гроздьями, - но Полянскому это все осточертело. Дуры из клубов его угнетали. Ему хотелось, чтобы за ним поухаживали, покормили вкусной, а не полезной пищей, обогрели и перестали компостировать серое вещество журналами мод и фитнесом. И когда он увидел за столиком ее – он забыл про все на свете.
Аксинье Хохлаченко нельзя было задавать три вопроса: «А что такое биатлон?», «А зачем такой красивой девочке биатлон?» и «А кто такая Кати Вильхельм?» Реакция на эти вопросы была не сильно предсказуема. То есть было ясно, что Аксинья взорвется, но как именно и чем именно получит тот, кто спросил, никто не знал. Игорь тоже не знал.
- А что ж такая красивая девушка – и одна? – вопросил Игорь слегка дрогнувшим голосом, присаживаясь за стол Аксиньи.
Хохлаченко подняла на него мрачный взгляд и пожала плечами, после чего погрузилась в поглощение синтетического пюре.
- Ем, - изрекла она.
«Вот оно – счастье!» - подумал Игорь. Другая девчонка давно бы уже померла от радости, увидев, что сам Игорь Полянский обратил на нее внимание. А эта просто промолчала и продолжила есть, как ни в чем не бывало! Она явно не из тех, кто гоняется за славой а-ля «Смотрите, какого парня урвала». Он окинул обожающим взором фигуру девушки. Серый свитер с горлом, широкие брюки, аккуратно подхваченные тонкой ленточкой рыжие волосы – и никакого намека на эти надоевшие декольте, килограммы стразов, шпильки, косметику... Да, косметику! Ибо Аксинья не красилась из принципа. Игорь с такой сердечной радостью представил Хохлаченко в уютном фланелевом халате, тапочках, на кухне, готовящей ему нечто ооочень вкусное...
Но тут взгляд его упал на пластиковую винтовку.
- А...ружье вы младшему братику купили, да? – умиленно спросил он.
Аксинья вздрогнула, поперхнулась салатом и стала похожа на Итиго Куросаки4• . «Ты с рождения такой или сейчас прикидываешься?» - явственно выражал весь ее вид.
- Нет, - ответила она. – И никакое это не ружье. Это винтовка.
«Она еще и в оружии разбирается!» - восторженно подумал Игорь. Он неотрывно смотрел на Аксинью, влюбляясь все больше и больше. Она, в свою очередь, смотрела неотрывно на него, думая, канделябром его оглоушить или подушкой задушить. Но близ нее не было ни того, ни другого.
- А...зачем? – вопросил Игорь, блаженно улыбаясь.
- Ты про биатлон слышал вообще?
- А что это?
Аксинья опять вздрогнула, от неожиданности прыснула соком и стала уже похожа не на Итиго, а скорее на перекрасившегося Зараки Кенпачи: волосы у нее прямо встали дыбом .
- Вид спорта, - терпеливо, как ребенку или больному, объяснила она. – Там сперва бегут на лыжах, а потом стреляют по мишеням.
«В общем, к фитнесу это отношения не имеет, и то хлеб, - подумал Игорь. – Вот оно – счастье! Главное – не спугнуть ее... Эх, а как же она, наверное, готовит замечательно...»
- Интересно... – выдавил из себя Полянский.
- Еще бы! – завелась Аксинья. – А винтовка мне для ролевок, понимаешь?
- Для...ролевок?..
Хохлаченко начинала выходить из себя. Этому придурку надо было объяснять все, до малейших деталей. Спрашивается, за каким он вообще подсел к ней? Думал закадрить одним своим внешним видом? Черта с два. И вообще он чем-то на Костю здорово похож.
- Ну да, - с плохо сдерживаемым гневом опять начала Аксинья, - для ролевок. Я там бегаю за Кати Вильхельм...
Игорь балдел. Спортсменка, красавица, скромница... А как у нее сейчас блестят глаза... А какой румянец на щеках... Нет, он должен, он обязан ее не отпустить, не будь он самым востребованным парнем на курсе!
- А кто такая Кати Вильхельм? – полностью обалдевшим голосом спросил он.
И тут Аксинью прорвало.
- Урод! – рявкнула она и одела миску с остатками салата на голову Игорю. – Какого черта вообще подсел????
И, схватив винтовку и портфель, он метнулась к выходу и исчезла, оставив Полянскому поднос с грязными тарелками и полупустой банкой сока.
- Молодой человек, ну нельзя же так мусорить!.. – произнесла нянечка, останавливаясь возле их стола. – И снимите тарелку с головы, нам же потом вашу перхоть смывать!! Охота подурачиться – идите куда-нибудь еще!!
Игорь утерся рукавом, выудил из ушей капусту, снял миску с головы, извинился перед нянечкой и пошел вон.
- А поднос за вами кто убирать будет?! – понеслось ему вслед. – А ну назад!!!
...После получасового подтирания стола, пола, подноса и всего, что было изгажено Аксиньей, Полянский понял: уж лучше фитнес и мюсли, чем биатлон и салат на голове.

ДЕФНОТ ЕВАНГЕЛИОНЫЧ БЛИЧ

(Опять же для непрочитавших. Правда, одна серия совсем новая)

СЕРИЯ ПЕРВАЯ

Итак, лежит себе наш Максимка на кроватке, потягивает морковный сочок, ноутбук юзает – лепота! Хорошо потренировался, славно размялся – можно и отдохнуть. И вдруг (куда ж мы без «вдруга»-то?)  откуда ни возьмись – молния, шум, грохот! – и посреди комнаты выросла ОНА – Лена Нойнер. Ах и хороша была Лена – черная мини (ну оооочень мини) юбочка в складочку, маечка черная, с матросским воротником и открытым животиком (ну оооочень открытым), а в руках посох, прям как из мультика Двенадцать Месяцев! «Ой, - подумал Макс, - чегой-то мне Шипулин в сок подмешал? Вон уже Лена мерещится… я, конечно, не против, но только это самое…»
Додумать Макс не успел – Лена заговорила. На чистом русском языке промежду прочим.
- Пришел твой час! Я послана Высшими Силами, чтобы забрать тебя с собой и дать тебе новую жизнь, о которой ты еще не знаешь! Следуй за мной, и я…
- Эээ, погоди! – спохватился Макс. – Я вроде помирать пока не собираюсь! Куда это ты вести меня собралась?
- Ничего ты не понимаешь!  - рассердилась Лена. – Очень нужно тебя убивать! Ты попадешь в новый мир, где ты будешь сражаться за свои честь и достоинство, побеждать разных монстров и вообще, зло! Ферштейн?
- Ну это по мне! – обрадовался Макс.
- Отлично! – обрадовалась Лена. – Сейчас я дарую тебе оружие, предназначенное тебе Высшими Силами.
- Ну с этого бы и начала! – воскликнул Макс.
Лена взмахнула посохом и в руках у Макса оказалась…катана! Красивая такая, даже серебряная вроде, но Максу по душе она не пришлась!
- Это че? – спросил он у Лены, вертя катану и сяк, и так.
- Катана! – обиделась Лена.
- Да я вижу, только я к винтовке больше привык, - признался Макс. – А если со злом бороться, то вообще гранатомет нужен по минимуму.
- Винтовки – это в мЕхе, - отрезала Лена. – Могу организовать! Ща придет Тура в костюме киборга и организует тебе и винтовку, и гранатомет, и Евангелион, коли захочешь.
- Не надо Туру! – испугался Макс.
- То-то же! – победно заключила Лена. – Значит слушай меня! Твоя задача – найти союзников, отмеченных специальным знаком, каким сказать пока не могу, забыла посмотреть сценарий, но как найдешь – я приду, и дарую союзникам их оружие! Зови, если что! – и Лена, помахав ручкой, крутанула посох, да как залепит Максу в грудь!
- Ээээ, мы так не договаривалииииииииииииииииись! – завопил Макс, но было поздно – новый мир поглотил его.

СЕРИЯ ВТОРАЯ

И очнулся Макс под деревом! Осмотрелся, катану поправил и вдруг – вот счастье! – Антошу видит Шипулина! Антоша себе под соседним деревом сидит, книжку какую-то читает. И одет не по нашему, проще говоря странно, как монах Карл из фильма Ван Хельсинг.
- Антоха! – крикнул Макс приветственно, и даже рукой помахал.
Антоша обернулся.
- Ты, прав, чужестранец, меня зовут Антонио, - ответил он, - но так, как ты, меня еще никто не называл. – Кто ты такой? И откуда?
«Ой Лена, ой, змея! – испугался Макс – Что ж она с Антоном-то сделала??? Не помнит меня совсем, и говорит как-то странно! Ой, что делать-то?»
- Я Макс! – ответил Макс. – И я из Михайловки! Забыл что ли?
- Не знаю я такую страну Михайловка, - озадаченно ответил Антон, пардон, Антонио. – Да, прав профессор, пока география мне дается тяжело!
- А Россию вообще помнишь? – спросил Макс.
- Московию что ли? – обрадовался Антон. – Конечно! Славна Московия своими…
- Эй, погоди, я ж не профессор! – остановил его Макс. – Чем географию шпарить, сказал бы, куда идешь!
- А на турнир иду, - ответил Антон. – У нас даже каникулы по этому поводу объявили!
- Что за турнир-то? – спросил Макс.
- А пойдем со мной – расскажу! – предложил Антон. – И сам все увидишь!
Конечно Макс согласился! Уж очень ему интересно стало, что с Антохой случилось!
Пока отошел Антон – книжку отдать в монастырь («да он недалеко, видишь крышу? За час обернусь!) – а тут и Лена явилась! Костюмчик такой же, только цвет с черного на белый поменялся.
- Ты что с Антоном сделала! – набросился на нее Макс.
- Ничего я с ним не делала! – возмутилась Лена. – Так по жанру положено, чтоб он ничего не помнил, но с тобой пошел! Одного нашел кстати. Еще двоих найдешь – я явлюсь с оружием, всем положенным. Сценарий я потеряла, так что знак какой искать – без понятия. Пока ищи знакомых, а там разберемся! Да, кстати, прошлого никто из них не помнит, имей в виду! – и исчезла как появилась. А тут и Антоша вернулся. Пустились добры молодцы в путь, разговорились.
- А что ты в рясе? – спросил Макс.
- В чем? – не понял Антоша сначала. – Ах, да! Просто у нас в университете так ходят все добропорядочные студиозусы. Покровитель наш и наставник требует, чтобы мы блюли воздержание и в жизни, и в воспитании своем, как монахи. Запрещено нам многое, искусство битвы в том числе. Милостив оказался наставник, что на турнир нас отпустил, - и Антоша осенил себя крестным знамением. – Грешен я наверно, да тянет меня на турниры разные. Будто сам когда-то так же сражался.
Не по нраву Максу такие речи пришлись. «А что если остальные такими же будут? – уныло подумал тот. – Так я в Крестовый Поход направлюсь их молитвами! На фиг, на фиг! А бросить-то их как тут?»
А тут и стемнело. Остановились герои наши на отдых в трактире. Задаром их пропустили, как смиренный лик Антона увидели.
Прошли герои наши к столу, ужин им подали. Антоша, помолившись, трапезничает, Макс же по сторонам оглядывается, как бы интересное что не пропустить. А что тут интересного? Там пьяные, там трезвые еще, там мадам к толстомордому купцу пристает. Загрустил Максимка. Только рано отчаиваться!
- Кто такие будете? – услышал он знакомый голос и обернулся на него…

СЕРИЯ ТРЕТЬЯ

Смотрит – да это же Витя Васильев, собственной персоной! Одет прилично, никаких вам ряс.
- Путники, добрый человек, - Антоша ответил. – На турнир идем.
- Сражаться будете? – Витя уже стул приставил, слуге шепнул, слуга пива принес.
- Нет, только смотреть, - ответил Антон.
- А, ясно, - Витя помрачнел. – Я бы сражаться хотел, только нечем. Да и так просто, посмотреть папаша не пускает. Говорит нечего тебе тамыть делать, мол раз там трактира нет, так и дело пустое. А я бы хотел хоть посмотреть! Здесь недавно турнир проводился – так я спал там, честно! Ух, смотреть – уже счастье, а вот рыцарем быть – вообще, не жизнь, а малина! Сражайся, дам прекрасных спасай, гроб Господень отвоевывай, драконов мочи!
- А у вас и драконы водятся? – опасливо спросил Макс.
- А шут их знает! – беспечно отмахнулся Витя. – Слушайте! – воскликнул он вдруг, и кулаком по столу двинул так, что пиво расплескалось. – Придумал я, как мне отсюда уйти! Ща с тобой – Витя кивнул на Антошу – к папане пойдем! Он как кого в рясе видит – голову теряет! Все мне разрешит, даже на турнир идти, и денег еще отвалит! Пошли, а?
Антоша замешкался.
- Иди, - поддержал его Макс, - больше народу – больше веселья!
Папаша, конечно, все разрешил и дал денег. Еле-еле ребята уговорили Витю (кстати, его так и звали, ВиктОр) до утра подождать!
«Замечательно! - думал Макс, лежа в постели. – Двое есть, осталось третьего найти! Кто бы это мог быть? Ваня наверно…»
Но это оказался далеко не Ваня!

СЕРИЯ ЧЕТВЕРТАЯ

Проснулись добры молодцы, умылись, с папой ВиктОра сердечно попрощались и тронулись в путь. Витя рассказывает, как будет драконов казнить, Антоша бормочет что-то, а Макс думает невесело, где ж ему еще одного-то найти? Ну законов жанра Макс не знал, так что невдомек ему, что союзники обычно сами натыкаются на героя, ищущего их. Так оно случилось и на этот раз…
Открылась дверь дома и выбежала оттуда… Света Слепцова! Слова, правда, Света говорила не шибко пристойные для юной девы (Макс аж плюнул, как себя на этой мысли поймал).
- Много ты, грязнуля, понимаешь! Я таким рыцарем стану, что тебе и не снилось!
Из дома в адрес девушки раздался такой залп ругани, что Антоша перекрестился, ВиктОр выпучил глаза, а Макс поежился
- Ну и пошел ты, - мирно сказала Света, захлопывая дверь и шагая прочь от дома.
- Девушка!!!!!!!!!! – опомнился Макс, - девушка, не уходите!!!!!!!!!! Я говорить с вами хочу, девушка! Свееееееета!!!!!!
Света обернулась.
- Ты как назвал меня? – воинственно спросила она.
- Света! – повторил Макс.
- Вообще Ланита я, - девушка внимательно осмотрела Макса. – Кто такой будешь?
- Рыцарь! – гордо ляпнул Макс. – На турнир иду! А это спутники мои!
- Тоже рыцари? – Света ехидно осмотрела Антошу с ног до головы.
- Практически, - Макс не стал вдаваться в подробности. – Слышал я, ты, красна девица, на турнире сражаться хочешь?
- Хочу, - вздохнула девушка, - только не пустят без доспехов!
- Если с нами пойдешь – доспехи будут! – пообещал Максим и тут же пожалел: во-первых, мог спугнуть боевую девицу, а во-вторых Лена про доспехи не говорила…
Но аниме на то и аниме, чтоб все было по велению героя!
- Уговорил! – сообщила Света. – Только чур! – сначала в замок, за конем! Не на тебе же я скакать на турнире буду?
- А их там бесплатно раздают? – скептически спросил Макс.
- Почти – за сказку! – отмахнулась Света. – Принц крови до сказок охоч, коли по душе придется – даст все, что захотим!
- А если нет? – опасливо спросил Макс.
- Живы будем, - отрезала Света, - не волнуйтесь!
Максу, конечно задерживаться не хотелось, но здраво рассудив, что лошадь в хозяйстве не лишняя, а Лена, если что, в обиду его не даст, навострил лыжи, пусть и фигуральные, в сторону замка, который и был-то близехонько!
Конечно же не зря.
Подошли герои наши к воротам замковым. Ну на них, как водится, страж с красной мордой, мол чаво вам здеся надо? Но услышав от Светы про сказку (слышали бы вы, в каких выражениях… но не об этом речь) страж растаял и, кликнув помощника поприличней, приказал ему вести дорогих гостей прямо в принцевы покои. Длинная дорога была! Антоша успел помолиться, Витя – по сторонам поглазеть, Света подсчитать, чего с принца стребовать, а Макс – катану проверить.
Ну дошли они до покоев, гид их глашатая крикнул, а тот уж и дверь отворил, и объявил гостей как надо. Макс как раз катану в ножны засовывал, так что последним прошел в комнату принцеву (не гонка, можно!). Ну в комнате все, как в том стихе – «хошь Венеры, хошь Амуры». Таблички с великой надписью «не ругаться неприлично» не было, но Макс и не думал даже, но зенками по комнате изрядно позыркал, так что принца увидел в последнюю очередь. А как увидел – так в обморок хлопнулся, хорошо что Витя с Антошей поймали.
Принцем Коля оказался. Круглов. Но в каком виде! Тут даже майка с голым пузом отдыхает. В аниме рисовать принято, так что представьте себе Людовика Четырнадцатого. Представили? А теперь на двадцать умножьте. Вот что перед собой Макс и увидел.
- Ты от моего величия в обморок упал? – с надеждой спросил принц (прости, Господи), увидев, что Витя Макса как-то растолкал.
- Ээээ, - выдавил из себя Макс, а про себя подумал «ща еще пятого встречу. Вот интересно, кто это будет и в каком виде? Лена что-то не спешит прилетать!»
Принц (прости, Господи) Максов ахрен за восхищение принял, и царственно обронил
- Ну рассказывай мне сказку!
В таком растерянном положении мы героя и оставляем до следующей серии!

СЕРИЯ ПЯТАЯ

Мнется наш герой, что сказать не знает, а принцу это не нравится шибко!
- Если сейчас не заговоришь, то я… я тебя… тебя я…
Пока принц мялся, выбирая наказание, Макса будто толкнуло что-то!
- Слушай же, вашвысочество! – провозгласил он. – В земле была вырыта нора, а в ней жил да был хоббит!..
Счастье принца, что Макс не читал Сильмариллион! Впрочем, он и Хоббита покамест до конца рассказывать не стал, на троллях остановился.
- А еще будет? – спросил восторженный принц.
- Да как сказать, - Макс буйну головушку почесал. – Еще будет, да только спешим мы на турнир. Ваш королевский указ его не отменит, а пропустить его мы не можем. Ну никак!
- А можно мне с вами? – ну тут то ли законы жанра, то ли сказка принцу по душе пришлась, а все по Максимкиному вышло!
- Конечно можно, вашвысочество, - радушно ответил Макс. – Только велите лошадей оседлать на нас на всех! Путь неблизкий, вы так просто не дойдете!
- И денег побольше возьмите! – вылез Витя (вот практичный человек!) – А то мало ли!
- Уже, уже! – воскликнул принц, и убежал куда-то, небось приказания отдавать.
- Принцы бывают разные… - пробормотал Макс.
Даже описывать не буду, что во дворце творилось, но отряд-таки выехал. Поздно правда, так что тут же и заночевали, в первом попавшемся трактире, ну или на постоялом дворе. Совсем Максу туго стало – принц сказку требует, Лена пропала, ни слуху, ни духу, а еще и трактирщик морали читает, дескать в зал вам спускаться не пристало, приличных людей там нет. Ну сказку принцу он рассказал, опять же не до конца… а принц возьми и спроси
- А кто же спутники твои?
- Антонио студент, ВиктОр – трактирщика сын, Свет…Лана ученица, а я рыцарь. Наверно, - вздохнул Макс, некстати вспомнив Лену.
- Только ты рыцарь??? Нет, так не годится! – обиделся принц. – У принца в свите должно быть два рыцаря минимум! Ну или один граф вместо них!
- Даруйте мне титул – будет вам граф, - буркнул Макс.
Принц обиделся, хамом Макса обозвал и спать пошел, а Макс думу думать остался. Думал, думал («Лена явится – ее рыцарем представлю» - была самая умная его мысль) и тоже уснул, прямо на сеновале. Проснулся, отряхнулся и пошел в трактир, хоть чем подкрепиться и дальше думу думать. Как раз зал пустой был, только в углу кто-то не шибко трезвый спал, положив голову на стол. «Хоть кому-то хуже меня» тоскливо подумал Макс…
Но лучше б он так не думал, ибо наш нетрезвый голову поднял. Уж почему Макс не упал в обморок не знаю, наверно вчера на принца годовой запас обмороков истратил. Дима Ярошенко предстал пред Максом!
«Уй-е» - только и подумал Макс. А Дима заговорил!
- Не учччи мя жить, а лучче помоги матриально!
- Помоги ему, помоги! – заржал трактирщик, проходя мимо. – У него осталось только, что дрын его, да лошадь! Остальное пропил! Рыцарь кружки и бутылки!
- Рыцарь??? – ошарашено спросил Макс.
- Ага, - подтвердил Дима. – В Святой земле был, гроб Господень отвоевывал!
- Это он раньше рыцарь был, - гоготнул трактирщик, - а щас уже не то!
Только Макс трактирщика не слушал!
- Пошли со мной? – предложил он – Я за это долги твои оплачу!
- Пшли! – согласился рыцарь и снова отрубился. Макс, отдав долги трактирщику, кликнул Витю и поволокли они Дмитрия в сторону сеновала, чтоб отлежался.
«Надо будет у Лены специальное антиалкогольное заклинание просить!» - думал Макс, волоча рыцаря по адресу, где уж и остальные собрались – Антоша по зову товарища пришел, принц за сказкой, а Света за компанию.
- Вот вам и второй рыцарь в свиту, Ваше Величество! – радостно сообщил Макс, только Величество, которое высочество, отреагировать не успело – Лена явилась в голубом мини-костюме с крыльями за спиной. «Апгрейд» - подумал Макс, и спросил незадачливую лоли
- Ты где летала, стрекоза любви?
- Ну мало ли! – Лена плечиком повела. – Я ждала, когда будет пять спутников, чтоб счастливое число было!
- А предупредить никак?
- Значит никак, - обиделась Лена, - вот возьму и вообще, так сделаю, что без оружия останетесь!
Пока Лена злится, мы передохнем.

СЕРИЯ ШЕСТЬ

Ну позлилась Лена, подулась, потом вспомнила о своих обязанностях хранителя, крылья отряхнула и предстала перед честной компанией. Речь толкнула из серии «Вы избраны высшими силами…бла-бла-бла». Ну знаете такие речуги. Все, конечно, прониклись важностью миссии, даже горе-рыцарь (он проснулся).
- А теперь, - провозгласила Лена с особым (очень особым) пафосом, - я вручу вам оружие!!!
- Давно пора, - пробурчал Макс в сторону.
Свете достался настоящий лук, который оружие, и даже очень красивый – золотой, с завитушками – как и положено в аниме, Вите с Антошей – изящные сабли, которые Макс прокомментировал как «Утена жива» (откуда слов-то таких набрался), принцу прости, Господи – копье, а горе-рыцарю…
А горе-рыцарь от дареного оружия отказался.
- Мне моего меча хватит, - мрачно сказал он (мрачно от похмелья)
- Как хочешь, - Лена крутанулась, помахала Максу ручкой и исче…нет, не исчезла
- Максик, вы сейчас встретите одного противника – грозного, грозного, да! Его король говорят назначил наследником! Смотри мне, не нарушай законов жанра! – исчезла наконец.
Макс почесал буйну голову. Раз рыцари – сражаться надо, только – сразу с наследником? Что-то их в конце ждет?